Прошлые жизни Райнхарда и Зигфрида

вторник, 08 мая 2012

19:33

Elizabetha

À toutes les gloires de la France!

Снятие масок на конкурсе однострочников идет полным ходом, подключусь и я.

Да, это я - автор заявки о прошлых жизнях. И вот что мне написали на нее.

NikaDimm:

Реальность наших дней

Поэтичная прозаИ встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах...

Светлеет небо, гаснут звезды. Рассвет. Еще какой-то час... Прости, мой друг, но слишком поздно я понял, что не будет - нас. Не будет взглядов исподлобья, ехидных слов, обидных фраз. Не будет чувства, что сегодня мы ссоримся в последний раз. Не будет пальцев, мнущих локон, не будет в спину горьких слов. Я проиграл в рулетку с роком. А ты - ты был к тому готов. Постой, не уходи с рассветом. Давай немного помолчим. Ты на том свете, я - на этом. Нас нет ни там, ни здесь - мы спим. Мы видим сны: мы снова рядом, мы снова в бой, а может в путь. Твоя улыбка мне наградой, мой взгляд тебе. Уснуть, уснуть - и видеть сны. Наверно, грустно, что снится в этом смертном сне - когда покров земного чувства... - вновь о разлуке и войне. Вновь о рулетке с подлым роком, о рукопашных, топорах, предателях или пророках, толпе и славе... Тлен и прах, мирская суета и будни - прости, прости за эту ложь. Мне без тебя так больно, трудно, так горько - только ты поймешь. Прости безумную надежду, прости, что твой тревожу сон. Прости за ту мечту, что брезжит, как свет... Прости за медальон. В другом миру, в другом столетьи назначим встречу мы опять. Быть может, нам десятилетним там не придется воевать. Быть может, ждет нас там прекрасный и светлый дивный новый мир, где море, солнце, брызги, краски - и нету слов «доспех», «мундир». Быть может...
Спит. Улыбка на губах... Светает... Призрак шепчет на прощанье:
Мой друг, дождись, мы встретимся - во снах - на узких перекрестках мирозданья...

Кроссовер ЛоГГ - "Инсайдер" - учебник истории
Белый Кречет, Синий Телец и Золотой Лев смотрели на долины, застывшие вне времени у подножия Вершины Мира. Вот сейчас время отомрет, и миры разлетятся осколками и окажутся на разных концах Вселенной. И в каждом из них появятся люди и проживут свои жизни. И никогда – ни-ко-г-да - не узнают, что они живут и в ином мире, и могут бороться, любить, страдать или уже никогда больше не страдать где-нибудь на Вее, на окраине ойкумены, или в той части галактики, что за Двумя Коридорами, или на маленькой голубой планете, третьей от желтого карлика во внутреннем крае рукава Ориона. Никогда - или только иногда, в тонком сне, в полном острой боли бреду или в те последние секунды, когда жизнь алым фонтаном бьет из рассеченной артерии, - увидят они как могли бы жить... где-то далеко.
- Я буду его хранить, - это Белый Кречет. - Его и его друга. Остальных - как получится.
- А я не смогу его сберечь. Я уже знаю... - это Лев.
- Встретятся ли они, узнают ли друг друга - не знаю даже я. Это зависит от них самих. И от их снов... - Синий Телец.
И так все и случается.
И в ту секунду, когда время замирает, как приговоренный под уже наведенным на него бластером, и под общий крик и суету Миттельмайер пытается зажать пробитую артерию – почему видит Зигфрид Кирхайс, верный второй Золотого льва Райнхарда, - почему видит он, как проминается строй викингов под натиском штурмующих англосаксов, и слышит «семь футов английской земли вашему конунгу», и он – конунг Харальд – бросается в гущу битвы? И пробивает горло – нет, не луч из кольца - каленая английская стрела, и бьет кровь из разорванной артерии, и в этой битве у моста Стамфорд нет друга рядом, но имя той, за которую воевал десять лет – «Эллисиф» – звучит эхом к «Аннерозе» где-то далеко…
И в ту секунду, когда время замирает, как воздух в момент, когда смолкнет большой колокол на Святой Софии, и Харальд преклоняет колена пред базилевсом, жалующим его званием аколуфа варяжской гвардии – почему вдруг встает в глазах просторный и полный света зал, и звучит высокий и торжественный голос его друга, произносящего «Адмирал Кирхайс»? Друга, которого не было у него никогда в жизни, хотя он так искал его, словно помнил, что он есть – где-то далеко…
И в ту секунду, когда время замирает, как обреченный, но еще не уничтоженный мир, и Кирхайс произносит «Вы жертвуете невинными – этих пятен вам не смыть», почему эхом отзывается в ушах голос, так похожий на свой собственный? «Киссур чувствует себя хорошо – в отличие от трех тысяч человек, убитых им вчера» - звучит его голос где-то далеко…
И в ту секунду, когда время замирает, как часовой на торжественном параде, и Теренс Бемиш видит Киссура Белого Кречета, падающего отвесно, головой вниз, и белокурые длинные волосы рассыпаются из-под черной повязки, и Теренс уже слышит хруст ломающихся о паркет позвонков – почему вдруг встает перед глазами широкое дуло невиданного оружия? И он – нет, не подставляет руку Киссуру, для этого он стоит слишком далеко, не успеть – но отводит это оружие вверх и влево, и перехватывает руки человека в странной черной форме – и даже не удивляется, что это помогает Киссуру в последнюю долю секунды - выбросить руки, и погасить удар, и перекатиться через голову. И вскочить, и снова броситься в бой – с лучшим другом, президентом Ассалахской компании, космодром которой только что захвачен дружинниками Белого Кречета. И Теренс понимает, что он все-таки успел где-то далеко…

Pinch_of_m:

Реальность Галактической ФедерацииЕго часто посещало одно и то же видение. Райнхард подчас не мог сказать, видел ли он сновидение или же воспоминание, приходящее к нему на грани сна и яви.
***
Кажется, тогда он был бухгалтером и служил в филиале крупной компании, занимающейся перевозками грузов во все уголки Галактической Федерации. Рекламные щиты и вывески с их логотипом пестрели на каждом шагу, переливались в ночи неоновым блеском, от которого у Райнхарда слезились глаза.
«Век бы их не видеть» - мрачно думал он.
Райнхард понимал, что тогда он не был счастлив: работа, которой многие бы позавидовали, не радовала его; дом же так и не смог стать для него крепостью, отношения в семье не ладились. Райнхард все чаще и чаще после работы не стремился к дому, предпочитая очередному скандалу маленький грязный паб у городского парка.
Так было и в тот раз. Райнхард не спеша потягивал светлое пиво, постукивая ногой в такт льющейся из динамиков музыке. В дальнем углу копошилось несколько пьяниц, на которых, впрочем, никто не обращал внимания: к алкоголикам, нищим и отчаявшимся все давно привыкли. Если нагрянет наряд полиции, то их заберут. Но Райнхарду этого не хотелось, ведь у пьянчуг могло оказаться оружие, и тогда завязалась бы перестрелка. Потасовки с полицией тоже были обычным делом, но получить шальной заряд бластера в лоб или, более того, лишиться возможности допить свои напитки, не хотел никто.
- Извините, здесь свободно? - неожиданно прозвучавший над головой голос заставил Райнхарда вынырнуть из потока своих мыслей.
- Да, конечно, - Райнхард кивнул, - садитесь.
Собеседник поставил кружку с темным пивом на испачканную столешницу и сел напротив. Его плащ на секунду распахнулся, но этого оказалось достаточно, чтобы Райнхард увидел скрывавшуюся под ним полицейскую форму.
- Вы…, - начал было он.
- Не стоит, - полицейский покачал головой и плотнее запахнул плащ, - я не при исполнении.
- Хорошо, - согласился Райнхард. К полиции относились как минимум с недоверием, поэтому не следует поднимать лишнего шума.
На щеке полицейского красовался рваный шрам, скорее всего от удара ножом. Это было странно, ведь такие шрамы легко удалялись в клиниках. Наверное, он был чем-то памятен полицейскому. Но больше всего Райнхарда поразили волосы: таких ярко-рыжих волос он никогда еще не видел. Краска? Нет, не похоже.
«Должно быть, у него интересная жизнь, - с легкой завистью подумал Райнхард, - опасная, но интересная, не то, что у меня. Даже если завяжется драка или перестрелка, на мне не останется ни царапины. Это только мое наказание - размеренно плыть по течению жизни, не причаливаяя к берегам и не попадая в водовороты.»
- Знаешь, в четыре утра сюда явится патруль, - тихо проговорил его собеседник.
- Зачем ты рассказываешь мне это? - безучастно поинтересовался Райнхард.
- Ты не похож на придурка.
- Что ж, и на этом спасибо, - и Райнхард улыбнулся, впервые за долгое время.
***
«Если мы все же встречались столетия назад, то, возможно ли, что мы встретимся снова?»
Райнхард до боли сжал медальон в руке. Разум называл это невозможным, но огонек надежды все же продолжал теплиться.

Спасибо вам, девушки! Все тексты необычные, с изюмикой, и к ним возвращаешься снова и снова. Мне как заказчику очень приятно, что заявка была выполнена аж четыре раза.

@музыка: Les Dix Commandements - "L'envie d'aimer".

@настроение: полет.

@темы: My Friends, Дела фандомные, Аниме-легенда, Александр Галактики, Номер два